Вензеля печатными буквами. Значит мужчине в свое время дарили. Женские вензеля, в классической российской традиции, гравировали каллиграфическими и прописными наклонными буквами. Все как положено – размер букв одинаковый.

Вензеля разные бывают – из одной буквы, двух или трех. Три буквы, это опять же русскоязычная традиция – уважаемого человека принято называть по имени, фамилии и отчеству. Отчество и дает третью буковку. Это сейчас – Иван Иванов, а раньше, уважительно – Иванов Иван Иванович… По батюшке.

– Запомни, Сов – в женской трехбуквенной монограмме, первая буква – от имени, она поменьше второй, вторая, в центре, побольше – от фамилии, а третья, опять по высоте такая же, как и первая – от отчества. В двухбуквенной монограмме – первая буква – от имени, вторая – от фамилии. Размер букв одинаков. Раньше так делами, сейчас – многие этого и не знают. Иногда фуфлоделы на этом прокалываются. Нарежут вензелей и говорят – ложечки купца такого-то. А знающий человек посмотрит и скажет о них все что думает, по-простому скажет, по русски-матерному.

– Да, знаю я про это, Сергей. Ты, что забыл – я знаю все, что ты когда-то читал, видел…

– Да просто хотел эрудицией блеснуть, забыл, честно говоря, о твоих энциклопедических познаниях…

Так, сморим дальше…

Кружки щербатые советского периода – в мешок, это все туда же… Разнобой дулевский – только место на полках занимать будет, дорого не возьмут, однозначно – в мешок…

А вот эту – пакуем, и эту, и эту – тоже берем. Кузнецов, в более-менее приличном состоянии. Следы бытования имеются, куда же без них, но целые…

Так, а это что. Явное эхо войны. Трофей. Со знанием дела брали – голубые мечи. Луковый сервиз. Пользовались на повседневку видимо, судя по состоянию. Три тарелочки со сколами и трещинами – в мешок, а целое – на упаковку, долго в магазине не простоит, на Мейсен всегда есть спрос. Все, конечно, от цены зависит. Повыше поставишь – подольше постоит, за демократичную цену – в один день унесут покупатели себе в норку.

Хрусталь семидесятых – в мешок, а вот фруктовницы и вазочки братьев Болотиных – пакуем и в коробку. Нравится мне ключинское стекло – себе оставлю, продавать не буду.

О, еще одна культовая вещь – графин с чертиком внутри, для крепких спиртных напитков… Так и говорили раньше – допиться до чертика… Жаль, пробка родная утеряна. Пакуем, может где пробочка еще и попадется, сделаем сборочку и все будет нормально…

Сотовый звонит. Кто-то, наверное, с праздником поздравить желает. Ага, Константин.

– Привет, Константин, с Днем защитника Отечества.

– И тебя так же. Слушай, наличкой не богат?

– А, что?

– Занять денежек у тебя хотел. Чуть-чуть.

– Опять аферу какую затеваешь?

– Не, все надежно. Янтарь тут предлагают. Не дорого совсем.

– А, куда ж ты, родной, его пристраивать будешь?

– Есть у меня канал, в Питере. Мужичок один китайцам его толкает.

– Оттолкались питерцы, похоже. Ну может и не на всегда, но на время эпидемии – точно. Сам знаешь, китайцам сейчас граница закрыта. Янтарь, даже в розницу, в Питере с пятидесяти процентной скидкой мертво на прилавках лежит. Нет покупателя. От слова совсем. Это раньше у них у каждого магазина по пятнадцать туристических автобусов стояло, а сейчас – ноль целых ноль десятых.

– Точно?

– Вчерашняя информация. Много лавок с янтарем совсем закрылось, а другие сидят – бамбук курят.

– А, я то думаю, что так дешево предлагают… Вот вложился бы, а потом икру метал… Все, вопрос с деньгами снимается. Не буду янтарь брать.

– Смотри сам. Я тебе ничего не рекомендую, просто информацией поделился.

– Не, сейчас до меня и самого дошло… Вморозил бы деньги до конца эпидемии. Спасибо, образумил, убогого. С меня причитается.

– С тебя уже столько причитается, что мне к наркологу пора.

– После праздников забегу, есть тут одна мутка…

– Хорошо. Где моя лавка – знаешь.

– Кстати, тут один магазинчик нумизматический съезжает, место хорошее, проходное. Уже прикормленное и раскачанное. И покупатели, и сдатчики туда, просто по инерции еще долго идти будут. Особенно с района. Площадей там раза в четыре больше, чем у тебя. У тебя же тесновато, поторопился ты немного, со своим подвальчиком. Не повесить, не поставить… И по аренде там не дорого. Расширяться тебе надо, а тут такой случай.

– Это точно, поторопился. Опыта еще мало. Спасибо за наводку. Съездим после праздников, глянем твой магазин.

– Ну, пока. Пошел от янтаря отказываться.

– Пока.

Ну вот, немного помог человеку. Мелочь, а приятно.

Дальше надо квартиру разбирать, некогда рассиживать.

– Сов, продолжаем. Готов?

– Как юный пионер – всегда готов.

Быстро он наших словечек нахватался. Умный попаданец мне попался. А если бы подселился ко мне какой дебил? Вот горя бы хватил.

Отбирал. Паковал. Ходил с мешками к мусорке. Так день и прошел.

За ужином новости смотрел. Одним глазом практически. Устал очень.

А там – опять сплошной коронавирус…

Инфицированных – семьдесят восемь тысяч семьсот двадцать четыре человека, из них в КНР – семьдесят шесть тысяч девятьсот тридцать шесть.

Умерло с начала эпидемии по официальным данным две тысячи четыреста шестьдесят два человека.

В Италии более ста зараженных, двое умерли, запрещен въезд и выезд в регионах, где выявили коронавирус, отменены массовые мероприятия, занятия в школах и вузах, приостановили работу государственных и муниципальных предприятий… Поговаривают о введении ограничений в положения шенгена… Вот те раз. Приплыли, что называется.

Зараженные в Венето, Эмилии – Романье и еще трех регионах… Красиво там, везде был, а сейчас, когда еще придется…

Южная Корея – пятьсот пятьдесят шесть зараженных, четверо умерло.

В КНР за сутки погибло от коронавирусной инфекции девяносто семь человек.

Япония – выявленных зараженных семьсот пятьдесят один.

Инкубационный период, опять новые данные, может достигать двадцать семь суток. Прошлый раз говорили – двадцать четыре, еще раньше – четырнадцать. Почему тогда в карантине две недели держат? Надо же минимум двадцать семь дней, так получается?

Из Японии восемь россиян привезли в Казань, в карантин. Трое больны в легкой форме.

Беспорядки в Украине из-за эвакуированных из Китая. Их президент ругается…

Болеют и дети – в Японии есть больные в возрасте около десяти лет… И чуть постарше и по младше…

По Израилю прокатилась группа больных паломников из Южной Кореи. Побывали везде, где только можно… У израильтян волосы дыбом, карантины и т. д. Сейчас автобус с этими двадцатью двумя корейскими туристами колесит по дорогам Израиля – ни один туристический комплекс их не принимает. Боятся. Я бы тоже стал бояться, если честно.

В общем – вирус вырвался из Китая. Поползла зараза во все стороны по нашей планете.

Глава 19 Квартира, день третий

Что же сегодня с утра так руки и ноги болят? Натаскался, видимо, старушкиных запасов и прочего неликвида к мусорному баку.

Но, делать нечего – работа продолжается.

Шкафчик под окном вчера не успел проверить. Посмотрим, что в нем. Так, интересно, такого еще никогда не видел. Трехлитровые банки… Угадайте с первого раза – с чем? Ни за что не догадаетесь – со спичечными коробками. Полными. Советского еще периода. Все как положено – цена одна копейка прописана, на этикетках – звери, цветы, достижения людей труда, реклама лотереи, а также призывы хранить деньги на сберкнижке… Точно старая женщина к зомбиапокалипсису готовилась. Соль, спички, консервы складировала… Старая школа.

Где – то, значит, должны еще быть патроны.

Ну, про патроны, это, конечно шутка, но надо все еще раз внимательно осмотреть, каждый уголок, чтобы ничего ценного не пропустить.

– Тромплеи не забудь с подоконника взять.

О, это мой консультант-попаданец мне что-то подсказывает.

– Это ты, Сов, по-каковски и о чем? Ты мне по-простому скажи. Я и слова то такого не знаю. Умный какой – тромплей… Что там я хорошее пропустил?