– Не переживайте, Владимир Иванович, у меня на вас четыре доноса лежат. Мол, Аксенов – замаскированный белогвардеец и бывший жандарм. Кстати, в двух случаях вы штабс-ротмистр, а двух – полковник корпуса жандармов. Один, кстати, товарищ Троцкий лично мне передал, а ему его кто-то из штабистов подкинул. Лев Давидович сказал – поверил бы, что Аксенов бывший полковник, если бы он постарше был.

– О, поздравляю вас, Владимир Иванович, – покачал головой Артузов. – Полковник Корпуса жандармов – это постараться нужно. Да, у меня тоже новость – Савинков, и иже с ним, и вас и меня тоже к смерти приговорили. Буквально за час до нашего совещания пришло сообщение.

– Ладно, товарищи, не будем отвлекаться, – постучал товарищ Дзержинский карандашом по столу. – Вернемся к теме. Да, касательно того, для чего Рейли газетные публикации, мне кажется, что здесь все просто. Я пару раз сам с ним общался, и у меня сложилось впечатление, что он не столько разведчик, сколько авантюрист и позер. Любит прихвастнуть, пустить пыль в глаза. Его увлекает не столько цель, а сам процесс. Тайны, интриги, вся прочая мишура. Вот и в газете он хотел сказать – дескать, иду на вы, бойтесь! И ему ужасно хотелось поквитаться с нами за провал «заговора послов».

Дзержинский не стал разглашать подробности, но мне они известны. В августе восемнадцатого, английские и французские послы [108] , считавшие себя крутыми профессионалами (а какой посол не является шпионом?), отыскали слабое звено – командира Латышской стрелковой дивизии, согласившегося за некую сумму провести государственный переворот, убив товарищей Ленина и Троцкого. А посредником между послами и латышами был Рейли. Какова же была досада «профессионалов», узнавших, что вся операция проходила под пристальным надзором ВЧК, организации, которую они считали сборищем деревенщины и дилетантов?

– В общем, мы сумеем узнать, причастен ли Рейли к гибели наших товарищей, только тогда, когда поймаем его самого, – резюмировал Артузов. Посмотрев на Дзержинского, перевел взгляд на меня, и спросил. – Владимир Иванович, у вас есть какие-нибудь идеи?

– Есть идея выловить Рейли на «живца», – начал я вещать, делая вид, что идея только что пришла мне в голову. – В идеале – использовать вариант, с помощью которого шпионы Наполеона выманили во Францию герцога Энгиенского. Отыскать какую-нибудь любовницу Рейли, вывезти в Россию и пусть он за ней приедет. Но, как мне кажется, такой вариант не пройдет. Его любовницы нам неизвестны, а даже и станут известны, то не факт, что Сидней Рейли рванется за ними в Россию. Можно пойти по другому пути. Я предлагаю отпустить нашего антиквара в Петроград, пусть он открывает свою антикварную лавку, а мы за ним станем присматривать. Можно еще и в Москве открыть подобный магазинчик, заполнить его «наполеоникой» – гравюрами, подзорными трубами, шпагами эпохи империи. Рекламу магазинов дадим во французских газетах, я позабочусь. Соответственно, приказчиками при антиках будут наши люди, знающие приметы Рейли. Хорошо бы фотографиями разжиться, но в крайнем случае, можно отыскать толкового художника, чтобы сделал портрет. Наверняка остались полицейские рисовальщики, составлявшие портреты по описаниям. Как я понял – Сидней Рейли сходит с ума от всего, что связано с эпохой Наполеона. Не удивлюсь, если выяснится, что он приезжал в Россию лишь для того, чтобы вернуть свою вещь в коллекцию. Значит, приедет еще раз.

– Интересная идея, – кивнул Артузов, потом озадаченно спросил. – Но где мы отыщем столько старинных вещей, да еще связанных с Наполеоном?

– Ну, Артур Христианович, ты как маленький, – хмыкнул я. – Пройдемся по рынкам, я тебе столько антиквариата наберу, на десять магазинов хватит. А уж взять, да превратить какую-нибудь шпажонку в шпагу императора, раз плюнуть. У нас что, граверов нет? Вензель сбоку нарисовать, герб. Опять-таки, можно порыться в театрах, у бутафоров есть старые костюмы, треуголки, башмаки. Скажем – ботфорт с левой ноги императора, накануне битвы под Ватерлоо. Привезен русскими казаками из Парижа. Сама нога отсутствует. Или – мундир Наполеона, поеденный молью, куплен Рябушинским у внучатого племянника императора, подарен им же Павлу Третьякову. А к этому барахлу свидетельство, за подписью экспертов – так мол и так, мундир подлинный, и сама моль это подтверждает. Можно еще книг набрать. Их на развалах – пруд пруди. Автограф императора нам известен, позвоним в угрозыск, у них наверняка в камерах свои умельцы сидят, нарисуют такую подпись, что не то, что Рейли, а сам Бонапарт за свою примет. Прорекламируем – в Москве отыскалась библиотека Наполеона, вывезенная из Парижа как трофей, и долгие годы лежавшая в подвалах. Фотографии сделаем, в газетах напечатаем, любо-дорого. Пусть гражданин шпион приезжает, определяет – подлинник, или туфта, мы ему рады будем. Он не купит, другие возьмут, а для ВЧК прибыль. Авось, что-то полезное в хозяйстве приобретем.

– А мне казалось, что товарищ Аксенов – честнейший человек, – вздохнул Дзержинский. – А он предлагает изготавливать поддельный антиквариат, да еще и торговать им в Советской России. И работа в торгпредстве его испортила. Все начинает мерить с точки зрения денег.

– Нет, товарищ Дзержинский, это нам с вами только казалось, – кивнул Артузов. – Владимир Иванович, он, хотя и мой друг, но жук тот еще.

– Артур, а лично тебя, я когда-то обманывал? – обиделся я. – Между прочем, стараюсь для пользы дела. А деньги, между прочем, никогда не мешают. Вон, возьмут, да финансирование нам урежут.

– Хм… А мне казалось, что у товарища Аксенова все хорошо с чувством юмора, – удивился Дзержинский. – А он, видите ли, на шутки обижается.

Вон как. Оказывается, Железный Феликс еще и шутить умеет? Я махнул рукой – дескать, все понял, осознал, и сказал:

– А есть еще вариант для поимки Рейли – создать псевдоантисоветскую организацию и заманивать в нее всех желающих. В нее можно не только Рейли поймать, но и гусей покрупнее. Я бы с Врангеля начал, или с Савинкова.

Поймав быстрый перегляд Артузова и Дзержинского, понял, то операция «Трест» уже запущена, но мне о ней не полагается знать. Обижаться на такое глупо, понадобится – проинформируют, вовлекут и все такое прочее. Первым-то, кажется, Савинкова в силки поймали? А этот-то дока был по части конспирации.

– Владимир Иванович, вы, как всегда, проницательны, – только и сказал Феликс Эдмундович. – Но вас решено в это дело не вовлекать. А идея с антикварными магазинами – очень интересна. Я думаю, вы ее позже обсудите с Артуром Христиановичем.

– Обсудим, – пообещал Артур, приподнимаясь с места и, поглядывая на меня – мол, пойдем, пора и честь знать. Но у начальника были свои планы.

– Товарищ Артузов, вы можете быть свободны, – сказал Дзержинский, давая понять, что ко мне у него еще есть вопросы. Ну, кто бы сомневался. Вон, Феликс Эдмундович уже вытащил из зеленой папочки мой доклад. Судя по красному карандашу, подчеркивающему некоторые строчки, у него есть вопросы, а то и претензии. И впрямь, Председатель ВЧК начал с плохого: – Владимир Иванович, когда вы научитесь писать разборчиво? Такое впечатление, что в учительских семинариях не преподавали чистописание. Как же вы детей-то бы стали учить, с таким-то почерком?

Глава шестнадцатая. Группа ликвидаторов ​

– С математикой у меня еще хуже и, ничего, – парировал я. – Вон, товарищ Крестинский предлагает Владимиру Ильичу поставить меня на наркомат финансов.

– Я в курсе, – суховато ответил Дзержинский. – Николай Николаевич уже звонил, справлялся. А Чичерин предлагал вас своим заместителем сделать.

– Надеюсь, вы им меня не отдадите? – насторожился я.

– Здесь, Владимир Иванович, может вопрос стоять по-иному – чтобы вы меня кому-нибудь не отдали, – покачал головой Дзержинский.

– Феликс Эдмундович, а можно прямо? – не выдержал я. – Я уже и так всякими сплетнями и слухами оброс, словно барбоска блохами – и палач Архангельска, и сын Владимира Ильича, и полковник жандармов, а теперь узнаю – мол, меня прочат на ваше место. Откуда такие слухи?