— Слушаюсь, — козырнул милиционер и, крепко взяв за руку Петю, повел его по набережной. Я услышал, как он по дороге горько вздохнул и сказал: — Так ведь и думал, что вы меня подведете, засранцы этакие. Ты что, не мог кого-то поплоше снять?

Ну вот, если у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь они рассеялись. Другое дело, что Востряков может от всего отмазаться. Дескать — услышал крики, подбежал на помощь, а там чекист. Я что, сам стану этим всем заниматься? Делать мне больше нечего. А мне, в общем-то, все равно. Я бы вообще прошел мимо, если бы не узнал знакомый говорок, да и самого сутенера. Заело, понимаете ли. Что называется — не прошел мимом.

— Володя. Товарищ Аксенов, — услышал я женский голос.

Вот те раз. Основоположница череповецкого «трезвомола», а еще моя бывшая невеста Полина Аксенова, она же Капитолина Филимонова собственной персоной.

А я-то думал, что девушка остепенилась, трудится, а не выискивает себе легкой жизни, как раньше. Выглядит она неплохо, хотя круги под глазами. Одета тоже нормально. Юбка чуть выше колен, чулки, новый жакет. Правда, показалось мне или нет, что от нее пахнет перегаром?

— Это не тебя ли мне пытались продать? — поинтересовался я. — Рабфаковка, видите ли.

— Ну, не рабфаковка, так и что такого? — хмыкнула Капитолина-Полина.

— А я-то думал, что ты в Череповце, девушек и юношей на путь истинный наставляешь, а ты в Москве, телом торгуешь.

— И что, воспитывать будешь? — огрызнулась девушка. — А что нам делать было, если всех девушек с работы уволили?

— Почему уволили? — удивился я. — Вы же с друзьями-подругами на «Красной звезде» работали, завод, вроде бы, если не процветал, то работу делал, какую-никакую прибыль приносил. Случилось что с заводом?

— С заводом все хорошо, дым из труб валит, плуги да сеялки делает, — мрачно сказала девушка. — А как из армии стали бывшие рабочие приходить, всех девчонок поувольняли. Дескать — демобилизованные из Красной армии должны быть трудоустроены в первую очередь, а вы, девушки, отправляйтесь-ка по домам. Мол, оставили бы вас, да квалификация у вас низкая, а нам специалисты нужны. А откуда квалификации взяться, если девчонки заводские только уборку в цехах делали, да грузчиками работали? У станков мужики стоят, у тисков тоже. А на разливку металла нас ставить нельзя — мол, опасно. А с работы уволили, так и с общежития велели съезжать. Ладно я, у меня в городе тетка живет, не пропаду, а у деревенских девчонок? Они куда подадутся? В деревню? Так они из деревни уехали тоже не от хорошей жизни, куда им обратно-то? Кроме завода только в няньки да в домработницы идти, а кто в Череповце нянек нанимает? Вон, Стешка с Наташкой в Питер уехали, в домработницы наниматься, так тоже, говорят что на панель пошли.

М-да, дела. А ведь действительно, законов, которые бы персонально защищали женщин, у нас нет. И как же мне Капитолине помочь? Осуждать девушку за то, что она стала проституткой? Да боже упаси. Ни одна женщина не пойдет на панель от хорошей жизни. Хотя, хрен его знает.

— Может, тебе денег дать? — спросил я. — Могу подкинуть, чтобы на пару месяцев хватило. — Подумав и оценив содержимое карманов, а еще и те деньги, что я должен получить, уточнил. — А может, не на пару месяцев, а на год. Только у меня с собой столько денег нет, подождать придется.

— Давай то, что есть, — согласилась Капитолина.

У меня в бумажнике оказалось с сотню червонцев, а еще тридцать американских долларов.

— Ну ни х… себе! — не сдержалась моя бывшая невеста, забирая деньги и пряча куда-то под юбку. — Да тут на полгода хватит.

Точно. Я и забыл. Меряю чужие потребности своими собственными.

— Сколько вас здесь, из Череповца? — поинтересовался я, прикидывая, чем смогу помочь своим землячкам? Понимаю, что всех девушек, ушедших на панель я не спасу, но хоть кому-то да помогу. В ИНО у меня штаты полностью укомплектованы, даже уборщицы имеются. но если постараться, то можно.

— А зачем это тебе? — насторожилась Капитолина. — Собираешься нас арестовать и выселить?

— Да нет, хотел вам с работой помочь. У меня здесь кое-какие связи есть, подыщем. Хотя бы уборщицами или курьерами на первое время.

— Вовка, да ты что, дурак?

— В смысле? — не понял я. — Ты же сама сказала, что с работы уволили, поэтому на панель пошла. Тебе что, работа не нужна?

— На х… нам на работу устраиваться, если нам и так хорошо? Если бы я знала, что можно так жить, давно бы в шлюхи ушла. Так нет же, то за тебя замуж хотела выйти, то за ворюгу этого вышла. А потом хотела комсомольскую карьеру сделать. Дура я была. А тут, богатые мужики тебе денежки платят, по ресторанам водят, в постель укладывают. Да я никогда в жизни так не жила!

— А чего же тогда прямо на набережной клиентов ищете?

— Да потому что наш Петька дурак. Мог бы с каким-нибудь рестораном договориться, чтобы мы там прямо работали, клиентов брали в кабинетах, так не сумел. А если самим лезть, без договоренности, так живо тебе глаза выцарапают, а то и на перо посадят. В Москве и своих девок полно, надо ухо востро держать. Вот, зато тута, мы под рабфаковок работаем, все чистые клиенты наши. Сразу берут и в ресторан везут, а потом в гостиницу. Чем плохо? Вот, денежек немного накопим, свою комнату купим, чтобы с хозяйкой не делиться.

— А можно комнату купить? — заинтересовался я. Кажется, жилье можно только получить.

— С деньгами Вова все можно.

— Ясно, — кивнул я. — А ничего, что до старости вы не доживаете, что сифилисом болеете?

— От сифилиса нынче лекарства есть, не прошлый век, и не при царях, — отрезала Капитолина. — У нас вон, девушки, кто подольше работают, почти все сифилисом переболели, да все живы. Говорят — те, кто помер, так либо от испанки, либо от тифа.

Вспомнились мне центнеры сальварсана, что закупаю в Европе и ввожу в Россию. Я тут, понимаете ли, валюту на лекарства трачу, хотя можно бы на что-то другое потратить.

— А до старости я работать не буду, — продолжила Капитолина. — Вот, поработаю лет десять-пятнадцать, то можно уехать, домик купить и жизнь доживать. Тут можно будет и замуж выйти. Найду себе какого-нибудь нэпмана-вдовца, тогда и заживем. А то, что детей не будет, так и ладно. На кой нужны дети-то мне?

— Тоже верно, — не стал я спорить. Общение с бывшей подругой стало в тягость. — Что ж, желаю успехов.

— Ты это, Володя, отпустил бы ты Митрича нашего.

— Какого Митрича?

— Ну, милиционера, у которого ты удостоверение отобрал, да велел Петьку-дурака арестовать. Петьку-то все равно отпустят, его уже раза два арестовывали, а вот Митрича со службы попрут. А коли его попрут, то кого на участок поставят? Митрич-то по-божески берет — пять процентов с клиента, а то может и вообще простить — мол, жалко вас, дурочек. Сам живет и другим жить дает. Придет какой-нибудь кобелина, придется с ним половиной платы делиться, да еще и самого обслуживать.

— Обещать не стану, но подумаю. Слушай, — вспомнил я одну вещь, о которой хотел спросить. — А Петьку-то тоже уволили? Он-то с чего с вами поехал?

— Так он вместе с Машкой поехал, — пояснила Капитолина. — Машку-то тоже уволили, а она вместе со мной и решила — мол, она человек свободный, как хочет, так и живет. А Петька — он ее давно любит, он ее бросить не захотел. Я и решила, что пусть хоть какой-то мужик будет с нами. А Петка за комсомольца-активиста сойдет. К таким тоже доверия больше, чем к какому-нибудь здоровяку с мордой небритой. Жаль только, что Петька договариваться не умеет как положено.

— И клиентов он выбирать не умеет, — вздохнул я. — Другой бы на его месте сразу определил, что меня лучше не трогать.

— А почему Петька-то? — хохотнула Капитолина. — Это же я тебя увидела. Думаю — а может, клюнет Аксенов? А тут бы я тебе все и вспомнила.

— И что бы ты мне вспомнила? — полюбопытствовал я. — Лишил тебя невинности, а потом бросил?

— А разве не так? Жениться пообещал и невинности ты меня лишил, а сам с какой-то старухой под венец пошел. Ну, не под венец, а в ЗАГС. Вот, ты со своей графиней где-то любезничаешь, а я, как Катюша Маслова, тоже несчастная… И я тоже пойду, и какого-нибудь купца отравлю, и пусть меня на каторгу сошлют.